Тягай А. Н. Механика головного мозга

А. Н. ТЯГАЙ

 

МЕХАНИКА ГОЛОВНОГО МОЗГА (ПОВЕДЕНИЕ ЖИВОТНЫХ и ЧЕЛОВЕКА)

 

Иллюстрации взяты из кадров картины „ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА" производства „МЕЖРАБПОМ-РУСЬ“

 

2-е ИЗДАНИЕ

 

ТЕА КИНО ПЕЧАТЬ 1927

 

Главлит 96346. Теакинопечать 338.

Тираж 5.000.

Тип. „Кинопечать", Рождественский бульв., д. 20.

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Много веков работал человеческий ум над разреше­нием одной из интереснейших и сложнейших проблем — проблемы „души" и тела. Рождались и исчезали учения, но проблема оставалась неразрешенной. Соз­далась даже специальная наука — психология, которая занималась исключительно изучением „души". Очень долгое время психологи считали себя монополистами в этой области и пытались сами разрешить эту про­блему, но у них не оказалось к этому верных путей. В их учении было много метафизики и мало истин­ной науки. Их учение полно было мистики, в тумане которой исчезал всякий научный об‘ективизм.

В эту область естествознания была внесена впер­вые ясность только тогда, когда изучение психиче­ских процессов поставили в зависимость от деятельности мозга. В 1863 г. появился труд знаменитого физиолога И. Сеченова „Рефлексы головного мозга". Этот гениальный труд вызвал огромный интерес в научном мире, так как в нем, как свидетельствует акад. Павлов, „была сделана — и внешне блестяще — поистине для того времени чрезвычайная попытка (конечно, теоретическая, в виде физиологической схемы) представить себе наш суб‘ективный мир чисто физиологически". Все сложные явления „душевной" жизни И. Сеченов об‘ясняет исключительно, как результат деятельности головного мозга.

В 1904 г. акад. Павлов, в результате своих блестящих работ по пищеварению, сам столкнулся с необходимостью изучения головного мозга животных. Больше 20 лет он изучал деятельность цен­тральной нервной системы, пользуясь исключительно методом об’ективного и физиологического исследования, несмотря на то, что „в начале работы долгое время давала себя знать власть привычки к психологическим истолкованиям изучения предмета".

„Должны ли мы, спрашивает акад. Павлов, для понимания новых явлений входить во внутреннее состояние животного, по-своему представлять его ощущения, чувства и желания?"

„Для естествоиспытателя остается на этот последний вопрос, как мне кажется, только один ответ — решительное „нет". Где хоть сколько-нибудь бесспорный критерий того, что мы догадываемся верно и можем с пользой для понимания дела сопоставлять внутреннее состояние хотя бы и такого высоко развитого животного, как собака, с самими собою? Не постоянное ли горе жизни состоит в том, что люди большей частью не понимают друг друга, не могут войти один в состояние другого? Где же знание, где власть знания в том, чтобы мы могли бы, хотя и верно, воспроизводить состояние другого?

„В наших опытах над слюнными железами мы сначала добросовестно пробовали объяснить получен­ные результаты, фантазируя о суб‘ективном состоя­нии животного, но ничего кроме бесплодных споров не было достигнуто".

Власть психологии оставалась еще долгое время достаточно сильна, и И. Павлову пришлось вести немалую борьбу с своими многочисленными против­никами. Но гений науки победил. Его противники стали понемногу сдавать свои позиции и не могли устоять перед могуществом научного и об’ективного метода изучения высшей нервной деятельности жи­вотных.

В последнее время стали раздаваться совершенно новые голоса. В своей брошюре «Рефлексы у человека и животных» профессор Кашкарев пишет: «Мы cовершенно иначе смотрим на то, что называлось раньше душой». Наука «души» не знает. Наука все, что она изучает, стремится понять, об’яснить. Дости­гается это наблюдением и опытом. Последние показывают ясно, что „души" бессмертной, нетелесной — не существует. Наши ощущения, мысли, чувства и желания связаны с мозгом. Уничтожается мозг, уничтожаются и ощущения, и мысли, и чувства».

Сейчас „душа" поставлена уже в кавычки и оста­ется существовать, как условное понятие. Но даже и от этого отказывается И. П. Павлов, говоря, что „для натуралиста все в методе, в шансах добыть непоколебимую, прочную истину и с этой только, обязательной для него, точки зрения, душа, как натуралистический принцип, не только не нужна ему, а даже вредно давала бы себя знать на его работе, напрасно ограничивая смелость и глубину анализа".

Акад. Павлов также отрекся от психологии, „не оправдавшей себя в качестве союзницы перед физио­логией", как в свое время от метафизики — Ньютон, оставивший после своей смерти великий завет: „Физи­ка — бойся метафизики".

Полное отрицание в науке нетелесной и „душев­ной субстанции" явилось простым и логическим результатом учения И. Павлова об условных рефлек­сах, которое совершенно об‘ективно и материально об‘ясняет самые сложные нервные процессы, проис­ходящие в мозгу животного, которыми и обусловли­вается, так называемая, „душевная деятельность".

Учение Павлова намечает новый путь к разреше­нию векового вопроса взаимоотношений „души" и тела и создает крепкие устои для научно материа­листического миропонимания.

 

“Nullius in verba"[1]

 

ПОВЕДЕНИЕ ЖИВОТНЫХ

 

Под поведением животного следует понимать всю его разнообразную деятельность, начиная от про­стейших актов и кончая его сложнейшими поступками.

Поведение животного вызывается работой его центральной нервной системы или мозга и заключа­ется в приспособлении животного к условиям окру­жающей его внешней среды.

Чем больше развита центральная нервная система у животного, тем сложнее и его поведение. С этой целью интересно проследить усложнение поведения животных в зависимости от места, занимаемого ими на восходящей биологической лестнице.

Возьмем самое простейшее животное из однокле­точных — амебу. Последняя имеет вид комочка слизи с ядрышком посередине. Поведение амебы проявляется, главным образом? в очень несложном передвижении и захватывании пищи. Когда ползущая амеба встре­чает пригодные для питания предметы, то она направляется к ним, и на ближайшей к пище части амебы выступают отростки, называемые ложноножками. Затем амеба обтекает пищу кругом и вводит в себя. Когда же амеба встречает на своем пути препятствие, то происходит обратное явление: часть тела амебы, пришедшая в соприкосновение с препятствиями, сокращается, плазма перемещается внутрь и амеба отходит от препятствия, меняя свое перво­начальное направление.

Таким образом, амеба может получить только 2 раздражения из внешней среды: раздражение от пищи, дающее положительную реакцию, и раздражение разрушительного характера, дающее отрицательную. В обоих случаях поведение амебы носит, повидимому, механический характер, основанный исключительно на физико-химических свойствах протоплазмы.

Поведение многоклеточных животных, например, актинии является уже более сложным и целесообраз­ным. У актинии имеется нервная система, состоящая из небольшой сети нервных клеток, помещающихся под наружным слоем стенки тела. Количество внеш­них раздражений будет уже значительно больше, правда, отвечать на эти раздражения актиния будет так же, как и амеба, т.-е. свертыванием и разверты­ванием своих щупальцев.

Еще сложнее будет поведение у червей, у которых значительно более развита нервная система, и в которой мы, кроме нервных клеток, имеем уже нервные узлы с отходящими, чувствующими и двига­тельными нервами.

Значительно сложнее поведение высших животных (позвоночных), к которым относятся рыбы, птицы и млекопитающие. У этих животных имеется уже сложная нервная система, состоящая из головного и спинного мозга.

Благодаря более развитой нервной системе еще больше увеличивается восприимчивость раздражений, и реакции животных на раздражения все больше усложняются.

Различие поведения высших животных особенно будет заметным, если мы проследим у них реакции на один и тот же раздражитель, скажем — на пищу.

Крокодил весьма пассивен, с трудом передвигается и пищу принимает не сразу, а только тогда, когда она близко к нему поднесена.

Птицы же весьма активны, быстро реагируют, легко ориентируются и пищу достают быстро.

Поведение слона при кормлении будет сложнее. Для получения еды он пользуется хоботом. Путем дрессировки у слона можно выработать довольно сложную реакцию. Если дать ему монету, то он передает ее служителю, чтобы получить у него еду. Если же ему вместо монеты дать такой же круглый кусочек жести, то слон его выбросит,

Еще сложнее поведение обезьяны (оранг-утанга), которая для еды пользуется всеми конечностями, ест из чашки и узнает еду на большом расстоянии.

Годовалый ребенок при кормлении пользуется уже орудием, т.-е. он ест уже при помощи ложки.

Усложнение поведения в зависимости от развития нервной системы особенно заметно у детей в периоде их роста. В то время, как игра годовалого ребенка довольно примитивна и во многом напоминает еще игру обезьяны, игры детей 2 — 3-летнего возраста являются уже более осмысленными, не носят уже того беспорядочного характера, и реакции на игрушки у них становятся более сложными.

Дети 5 — 6 лет возводят из игрушек сложные постройки, которые требуют уже довольно точной и тонкой работы.

Поведение у детей будет все больше и больше усложняться по мере увеличения возраста.

 

ЧТО ТАКОЕ РЕФЛЕКС?

 

Поведение животных и человека является резуль­татом деятельности их центральной нервной системы.

Центральная нервная система состоит из двух основных частей: расширенной передней части его, заполняющей полость черепа и называемый головным мозгом, и узкой части, спускающейся в виде тонкого шнура в шею и туловище внутри позвоночного канала, называемой спинным мозгом. Через особые отверстия в черепе и между позвонками от головного и спин­ного мозга отходят тонкие нити, называемые нервами. Нервы обладают проводимостью и могут быть уподоблены телеграфным проводам.

Но для того, чтобы нерв мог передавать возбу­ждение, необходимо, чтобы целость его не была нару­шена. Если перевязать или перерезать его, а также если наркотизировать нерв, то проводимость исчезнет, и возбуждение по нерву не передастся. Если уколоть булавкой лапу животного, то животное моментально ее отдергивает. В этом случае раздражение переда­лось по чувствительному нерву к мозгу и от него уже по двигательному нерву к пальцу, и животное, таким образом, отдернуло свой палец.

Ответ животного на внешнее раздражение, осуществляющийся при помощи нервной системы, назы­вается рефлексом. Рефлекс является основой нерв­ной деятельности животного.

Другой случай. Если лапку лягушки смочить сла­бым раствором кислоты, то лягушка лапу отдерги­вает. В обоих случаях мы имеем рефлекс, который осуществился следующим образом: укол или же кислота вызвали раздражение чувствительного нерва лапки, который передал возбуждение через задние корешки к спинному мозгу, а затем это возбуждение через передние корешки передалось двигательному нерву, обслуживающему мышцы лягушечьей лапки.

Эти рефлексы являются простыми рефлексами и могут быть осуществлены при наличии одного только спинного мозга. При удалении головного мозга у лягушки и ненарушении спинного, мы будем иметь все те же простые рефлексы без всяких изменений. Рефлексы эти могут исчезнуть только лишь тогда, когда мы разрушим и спинной мозг.

 

БЕЗУСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ

 

Ответы на раздражения, осуществляющиеся при помощи низших отделов мозга (спинного и подкор­ковых центров головного), называются безуслов­ными рефлексами.

Если перед глазами животного или человека по­ставить яркий источник света, который будет раз­дражать его зрительные нервы, то у животного сузятся зрачки. Этой реакцией как бы защищается чувствительная поверхность глаза от ослепления. Если мы введем собаке в полость рта слабый раствор кислоты, раздражающий чувствительные нервы полости, то собака начинает выделять слюну, очищая полость рта от кислоты. В этих случаях мы имеем безусловные рефлексы, носящие автоматический ха­рактер и отличающиеся определенным постоянством. Это постоянство ответа на раздражение — будет всегда сохранено у животного и человека независимо от его желания. Мы, например, очень часто наблюдаем, как спящий человек отгоняет рукой мух, его беспокоящих, при этом сам не просыпается.

Безусловные рефлексы являются, таким образом, врожденными рефлексами и отличаются машинностью и точностью работы. Эта точность и послужила поводом считать рефлексы целесообразными актами. Необходимо отметить, что здесь целесообразность заключается исключительно в машинном характере рефлекса.

Эту целесообразность мы могли уже заметить из приведенных выше безусловных рефлексов, работа которых направлена к защите животного от вредных внешних раздражений.

Наглядным примером целесообразности безуслов­ного рефлекса может служить механизм пищевого рефлекса. Если собаке дать есть, то у нее при еде начинает выделяться слюна. Эта слюна необходима ей для смачивания пищи, поступающей в пищевод. При этом количество выделяемой слюны будет всегда зависеть от характера пищи. Если пища будет состоять из свежего хлеба, слюны будет немного, а если из сухого хлеба, слюны будет больше, т.-е. чем меньше влаги в пище, тем больше будет выделяться слюны. В этой целесообразности и разумности безу­словных рефлексов психологи усматривали наличие какого-то „сознания"  у животных. Они не хотели допустить, что целесообразность рефлекса является врожденной способностью животного. Даже в поведе­нии простейших организмов психологи находили какое-то „сознание", в то время как их действия носили характер простых рефлексов.

Акад. Павлов об’ясняет все поведение животных исключительно с точки зрения учения о рефлексах и впервые ввел в физиологию классификацию рефлексов. Наиболее изученными из безусловных рефлексов явля­ются: пищевой, половой, оборонительный и ориенти­ровочный.

 

УСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ

 

Но наряду с безусловными, врожденными рефлек­сами, у животных существует еще множество других рефлексов, которые приобретаются уже в жизни. Эти рефлексы не даются животному от рождения, а возникают в течение жизни при наличии определен­ных условий. Акад. Павлов назвал эти рефлексы ус­ловными.

Если мы собаке дадим пищу, то у нее начинает выделяться слюна. Как уже было сказано, это про­исходит от того, что пища раздражает полость рта, и чувствительные нервы передают возбуждение в слюнно-отделительный центр продолговатого мозга, который уже по двигательному нерву передает это возбуждение слюнной железе, выделяющей слюну. В этом случае мы имеем безусловный пищевой рефлекс, имеющий постоянное автоматическое действие.

Но если собаке, после нескольких кормлений, показать пищу, то стоит ей только увидеть пищу или даже посуду, в которой находилась пища, как у нее уже начинает выделяться слюна, т.-е. у собаки, таким образом, слюна начинает выделяться без раздражения чувствительных нервов полости рта.

Психологи это отделение слюны у собаки называли „психическим" и усматривали в нем проявление какого-то „психического" состояния, связанного с „пониманием" и „желанием" собаки. Психологи, изучая поведение животных, всегда об’ясняли их поступки, как проявление какой-то особой, нематериальной субстанции, называемой „душой". Животным они приписывали целый ряд ощущений, чувств и желаний, которые свойственны человеку, и совершенно „очеловечили" животное. Вот почему акад. Павлов, и справедливо, замечает: „На основании каких данных можем мы серьезно говорить о том, что и как чувствует животное, и какими средствами мы располагаем, чтобы войти во внутренний мир животного", делая из этого вывод, что вся наука о „душе" животных является недоразумением.

Отвергая всякие психологические толкования, научно ничем не обоснованные, акад. Павлов подошел к явлению отделения слюны, как физиолог, без всяких суб’ективных размышлений и догадок. Акад. Павлов установил, что так называемое „психическое“ отде­ление слюны у собаки является тоже рефлексом, но уже выработанным животным при жизни, т.-е. услов­ным рефлексом.

Механизм условного рефлекса акад. Павлов об’яс­няет следующим образом: „Когда данный об‘ект — тот или иной род пищи или химически раздражающее вещество — прикладывается к специальной поверхности рта и раздражает ее такими своими качествами, на которые именно и обращена работа слюнных желез, то другие качества предмета, не существенные для деятельности слюнных желез, и даже вообще вся обстановка, в которой является об‘ект, раздражаю­щие одновременно и другие чувствующие поверхности тела, очевидно, приводятся в связь с тем же нервным центром слюнных желез, куда идет раздражение от существенных свойств предмета по постоянному цен­тростремительному пути".

Это значит, что у собаки одновременно с возбуждением слюнного центра при кормлении произошло возбуждение и зрительного центра, т.-к. она пищу видела и раздражение зрительных нервов передалось к зрительному центру.

В мозгу собаки образовалось таким образом 2 очага возбуждения, причем более сильный нахо­дился в слюнном центре, происшедшем от непосредственного раздражения пищи. Возбуждение же от зрительного центра, являющееся более слабым, передалось, естественно, к слюнному центру — как более сильному, и между этими центрами установилась связь. После нескольких кормлений собаки, путь, образовавшийся между этими двумя очагами возбуждения, - стал более проторенным, и один вид пищи уже вызывал выделение слюны. Иначе говоря, здесь произошло определенное замыкание образовавшейся цепи между указанными двумя центрами.

Что здесь дело обстоит именно так, доказывают следующие опыты д-ра Цитовича. У собаки отняли родившихся щенят и в течение года кормили их одним только молоком. Мясо им совершенно не показывали. Как только приносили им молока, у щенят, при одном только виде молока, уже выделялась слюна. Когда же принесли щенятам первый раз мясо, то никакой слюноотделительной реакции на мясо у них не было.

Но стоило несколько раз покормить щенят мясом, как у них после ряда кормлений появлялась на мясо такая же слюноотделительная реакция, как и на молоко.

Таким образом, у щенят слюноотделение нача­лось только тогда, когда раздражение зрительного центра от вида мяса совпало с раздражением слюно­отделительного центра при кормлении мясом и между этими центрами образовалась определенная связь.

„Психическое“ отделение слюны, в котором пси­хологи усматривали проявление какой-то нетелесной субстанции — „души“, оказалось, таким образом, ус­ловным рефлексом, имеющим чисто физиологическое происхождение.

Временная связь может быть установлена между какими угодно центрами. Например, условный пище­вой рефлекс может быть образован на целый ряд раздражителей: на стук метронома, на вспыхивание электрической лампочки, на поглаживание кожи и т. д.

Таким же образом можно выработать и условный оборонительный рефлекс. Если к лапе собаки при­соединить электрические провода и пропустить через них ток, то собака начинает рваться во все стороны и визжать от боли, т.-е. в ответ на раздражение током, мы получаем оборонительный рефлекс. Но если мы, при включении тока и раздражении лапы собаки, пустим какой-нибудь зрительный раздражи­тель, скажем, вращающийся крест, то после несколь­ких сочетаний тока и показа креста образуется связь между центрами, и уже один показ креста без тока заставляет собаку рваться в стороны.

Чрезвычайно интересный опыт был поставлен д-ром Крыловым в лаборатории акад. Павлова. Собаке впрыскивали морфий под кожу. Это впрыскивание вызывало у собаки слюнотечение и одышку. После нескольких повторений у собаки вырабатывался условный рефлекс, и одно только потирание ватой вызывало уже слюнотечение и одышку.

Условный рефлекс образуется всегда на почве безусловного — после ряда совпадений с ним, и может быть выработан у всякого животного с достаточно развитыми высшими отделами головного мозга. Иначе говоря, условный рефлекс может образоваться из любого раздражителя (стука, звонка, света и т. д.), если привести его в связь с безусловным рефлексом (пищевым, оборонительным или др.).

В Московском Институте Мозга при Коммунистической Академии вырабатываются по методике Павлова условные рефлексы и у обезьян. Если кормление обезьяны сопровождать ударами метронома, то после нескольких кормлений на один стук метронома обезьяна бежит к тому месту, откуда ей подается еда, Таким же образом можно выработать у обезьяны условный рефлекс и на зрительное раздражение. Если подачу еды сопровождать появлением цветного круга (например, красного), то после нескольких сочетаний пищи и красного круга, обезьяна уже на одно появление красного цвета побежит к кор­мушке.

Условный рефлекс фактически есть не что иное, как образование новой привычки ассоциации. Совер­шенно правильно говорит проф. Фурсиков, что „если проследить поведение животного и человека, то стано­вится ясным, что все поступки его и есть в большей части те или другие, выработанные в течение жизни, рефлексы. На оборонительном, пищевом, половом и ориентировочном рефлексах образуется бесконеч­ное число связей с различными раздражителями, до того недеятельными. Неопытный ребенок тянется к огню, но однажды обжегшись, он будет отдерги­вать руку от света, т.-к. у него на свет образуется оборонительный рефлекс. Когда нас зовут обедать, мы идем в определенное место, садимся за стол, у нас „текут слюнки“, если мы голодны и т. д., хотя пища, может быть, нам в рот и не попала. Здесь мы имеем дело с пищевым рефлексом. Можно было бы привести тысячи примеров образования условных рефлексов“.

Из всего сказанного следует, что ус­ловный рефлекс является основой высшей нервной деятельности животного, осно­вой его поведения.

 

ТОРМОЖЕНИЕ

 

Для получения правильного отношения к внеш­нему миру, как указывает акад. Павлов, необходимо не только образование временных связей, но и их отмена. Эта отмена осуществляется при помощи „торможения“.

Условный рефлекс, не подкрепляемый безуслов­ным, благодаря которому он образовался, т.-е. едою, болью и т. д., при повторении, начинает уменьшаться и совершенно исчезает.

Обычная частота ударов метронома, всегда под­креплявшаяся едой, неизменно вызывает отделение слюны у собаки. Но если ту же частоту ударов метронома не сопровождать едой, то реакция на нее будет уменьшаться и после нескольких повторений без еды совершенно исчезает. Собака слюны выделять не будет, и в мозгу у нее произойдет торможение центров.

Условные рефлексы не только легко образуются, но и легко исчезают, если они не подкрепляются безусловными. Правда, такое исчезновение рефлекса носит временный характер, т. к. при совпадении с безусловным рефлексом он вновь же восстанавливается. „Если благодаря возбуждению, говорит проф. Фурсиков, образуются все новые и новые связи с внешним миром, все новые и новые условные рефлексы, то благодаря процессу торможения из бесконечного числа образованных рефлексов остаются только те, которые подкрепляются действительностью в виде безусловных раздражителей. Все остальное смывается, как ненужное, благодаря торможению. Правильное уравновешивание организма с внешним миром и основано на постоянной смене, постоянном балансировании возбуждения с торможением".

В жизни человека торможение играет огромней­шую роль и лежит в основе поведения его. Оно руководит его поступками и направляет его на пра­вильный путь. Вся ценность и рациональность воспи­тания человека заключается в развитии точного уравновешивания возбуждения и торможения.

Об этом особенно должны помнить родители и педагоги, которые занимаются воспитанием детей и в распоряжении которых имеется такое могучее средство нравственного развития ребенка.

 

ДИФФЕРЕНЦИРОВКА

 

При образовании условного рефлекса, мы сталки­ваемая еще с одним интересным явлением, характеризующим высшую нервную деятельность животного. Если у собаки выработан условный рефлекс на опре­деленную частоту метронома, скажем, на 150 ударов, то при изменении частоты ударов, скажем 75, сначала мы получим одинаковую реакцию. Но если мы затем на 150 ударов метронома будем собаку кормить, а на 75 еды не давать, то у собаки вырабатывается различение, т.-е. на 150 она будет давать слюну, а на 75 нет. Таким же путем можно выработать разницу в реакциях на различные цвета.

Выработка дифференцировки лежит в основе ана­лиза животным и человеком окружающей деятель­ности и способствует более точному приспособлению к жизненным условиям. „В высшем животном, гово­рит акад. Павлов, мы констатируем две стороны высшей деятельности. С одной —образование новых связей с внешним миром (условные рефлексы), с другой — высший анализ (дифференцировка)".

Условные рефлексы, как у нас было сказано выше, связаны с деятельностью больших полушарий мозга. При удалении различных областей, мозга наблюдается выпадение соответствующих функций ор­ганизма. Если у собаки удалить переднюю половину левого полушария, то мы получим расстройство движений противоположной правой стороны. При удалении всего левого полушария, мы получаем рас­стройство движения не только в двигательной сфере с правой стороны, но и в сфере восприятия различных раздражений. Условные же рефлексы, не связанные с деятельностью удаленных центров, сохраняются в полной мере. Опытами с удалением частей мозга устанавливается расположение центров и доказыва­ется, что большие полушария являются местом обра­зования условных рефлексов.

 

УСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ У ДЕТЕЙ

 

Как мы уже указали в начале, деятельность животного зависит исключительно от развития его центральной нервной системы. Чем сложнее мозг животного, тем больше раздражений он получает извне, тем больше условных связей у него образуется и тем сложнее вся его жизнь. Естествен­но, что у человека, при его наиболее сложном раз­витий мозга, количество условных рефлексов будет неизмеримо больше, чем у животных, и вся его борьба за существование будет значительно сложнее. Раз­личия же в механизме рефлексов не будет. Рефлексы у человека будут отличаться теми же свойствами и качествами, что и у животных.

Если мы ребенку дадим есть и при этом будем измерять количество выделяемой слюны, то мы стол­кнемся с таким же явлением, как и у собаки. Коли­чество слюны будет зависить от влажности пищи, т.-е. влажный хлеб будет вызывать меньше слюны, чем сухарный порошок. В данном случае мы можем лишний раз констатировать, что безусловный пищевой рефлекс отличается обычной закономерностью. То же самое мы будем иметь и в механизме обра­зования условного рефлекса. С этой целью интересно просмотреть образование условного рефлекса у ре­бенка,

Методика данных опытов заключается в следую­щем: ребенок ложится на стол и одевает на голову особый аппарат, записывающий движения рта. Ко рту придвигается кормушка, наполняемая бисквитами. На руке у ребенка резиновая груша, являющаяся кожным раздражителем. Экспериментатор (произ­водящий опыт) находится в специальной изолирован­ной будке, из которой он следит через маленькое окошко за опытом. У экспериментатора в руках две резиновые груши. Нажимая правую грушу, он раздражает кожу руки ребенка, а нажимая левую, он посылает бисквит в рот ребенка. После нескольких сочетаний кожного раздражения с пищей у ребенка вырабатывается условный рефлекс. И тогда достаточно одного кожного раздражения без посылки бисквита, чтобы ребенок открыл рот и делал жевательные дви­жения.

 

ПОВЕДЕНИЕ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ

 

Основные законы механизма центральной нервной системы человека одинаково проявляются как у жи­вотных, так и у человека.

Как было уже сказано, условные рефлексы явля­ются основой высшей нервной деятельности живот­ного, и местом их образования служит головной мозг. Это в одинаковой степени относится к животному и человеку.

При заболевании, повреждении или недоразвитии мозга у человека, мы наблюдаем явления, сходные с расстройствами после мозговых операций у живот­ных. Скажем, при огнестрельном ранении человека и повреждении двигательного центра правой стороны, мы получаем расстройство движений левой руки. При неизлеченном сифилисе часто бывают осложнения, связанные с разрушением коры головного мозга и вызывающие общее нарушение движений (прогрессивный паралич). Ясно, что у человека отсутствуют условные рефлексы, если соответствующие центры головного мозга недоразвиты или поражены. У идиота с недоразвитым мозгом мы можем наблюдать отсут­ствие сложных условных рефлексов. Его поведение,

несмотря на то, что ему 20 или 25 лет, будет похоже на поведение ребенка. Внешние раздражения окру­жающей среды он будет анализировать весьма при­митивно, и его реакции будут связаны, главным обра­зом, с проявлением безусловных рефлексов. Если дать ему какую-нибудь вещь, то он ее начнет нюхать или возьмет в рот, т.-е. будет делать то же, что и годо­валый ребенок, у которого запас условных рефлексов пока еще ограничен. Высший анализ (исследование на зрение и слух) у него будет отсутствовать.

Отсутствие условных рефлексов влечет за собой, естественно, и отсутствие торможения. Если у идиота отнять пищу, то он будет так же бурно реагировать, как и маленький ребенок.

 

ОБРАЗОВАНИЕ УСЛОВНЫХ РЕФЛЕКСОВ

 

Огромнейшее значение в учении академика Павлова имеет установленный им факт, что условные рефлексы могут вырабатываться искусственным образом. Этот факт доказывает, что хотя нервная система у высших животных, в момент их рождения на свет, не является еще вполне сформированной и их поведение ограничивается, главным образом, проявлением врожденных рефлексов (безусловных), однако, значительная часть нервной системы предназначена для образования новых реакций (условных рефлексов). Последние начинают вырабатываться уже при жизни и служат для более совершенного приспособления животных к условиям окружающей среды, обеспечивающим более благоприятные условия в борьбе за существование.

Чрезвычайно интересны наблюдения над новоро­жденным ребенком. Поведение только что родив­шегося ребенка весьма примитивно и ограниченно. У него имеются одни только готовые врожденные нервные связи, т.-е. одни безусловные рефлексы. Если облить его прохладной водой, то он будет кричать и двигать ручками и ножками, т.-е. он будет отве­чать на эти раздражения оборонительной реакцией.

Если же слегка прикоснуться пальцем к ротовому отверстию, то ребенок будет отвечать пищевой реак­цией, т.-е. будет делать определенные сосательные движения. Интересно отметить, что при первом кор­млении ребенок соска еще не берет, но после 2 — З-х кормлений, ребенок, нащупав грудь и найдя губами сосок, начинает уже сосать. В первое время у него движения хаотичны, но спустя 2 — 3 недели, после ряда кормлений, движения его становятся уже более совершенными. Через некоторое время стоит матери показать ребенку грудь, как он уже начинает делать сосательные движения, т.-е. у ребенка уже выработался условный рефлекс. Через несколько месяцев ребенок уже ест с ложечки, хотя обра­щаться с ней он еще не умеет. На втором году ребенок ест уже сам, без посторонней помощи, и на третьем году дети проделывают уже ряд сложных движений при получении пищи.

По мере роста ребенка, количество условных ре­флексов будет непрерывно возрастать, и поведение ребенка будет все более и более усложняться. Про­цесс образования новых условных рефлексов играет колоссальную роль в развитии человека, так как он дает ему необходимое накопление, так называемого, умственного богатства. Родители, зная, каким образом образуются условные рефлексы у детей, могут всегда следить за тем, чтобы у ребенка выра­батывались только полезные рефлексы, а вредные были бы у него заторможены. Отсюда и то огромное и исключительное значение, которое должно сыграть учение академика Павлова в деле педагогики.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Из всего, сказанного явствует, что поведение человека следует понимать, как сложную систему бе­зусловных рефлексов или инстинктов и условных рефлексов или привычек. Все наши мысли, эмоции, желания, все наши переживания являются фактически сложными условными рефлексами.

„Все бесконечное разнообразие высших проявле­ний мозговой деятельности сводится окончательно к одному лишь явлению — мышечному движению. Сме­ется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге —везде окончательным фактом является мышечное движение. Эта гениальная мысль, высказанная еще в конце прошлого столетия великим физиологом И. Сеченовым, благодаря опытам акад. Павлова, нашла теперь более конкретное воплощение в жизнь.

Учение акад. Павлова намечает пути к оконча­тельному разрешению великого спора о взаимоотно­шении „души" и тела и постепенно раскрывает вели­кую тайну о человеке. Нет больше тайны о „душе", а есть об'ективное материалистическое распознавание деятельности головного мозга человека.

Учение об условных рефлексах акад. Павлова яв­ляется одним из величайших научных открытий в биологии за последнее столетие и знаменует собой новую эру в деле изучения высшей нервной деятельности животных. Опыты акад. Павлова являются прямым продолжением учения великого биолога Дар­вина, которого он и считает „возбудителем и вдох­новителем современного сравнительного изучения высших проявлений жизни животных, оплодотворив­шего своей гениальной иллюстрацией идеи развития всю умственную работу человечества".

Разница заключается только в том, что Дарвин, создавая свою теорию эволюции, выяснил законы, которые определяют постепенное усложнение формы животного организма. Учение же Павлова несомненно дает возможность нарисовать картину эволюций нервной деятельности. Оно дает нам возможность выяснить, где зарождаются элементы нервных про­цессов и каким образом из этих элементов складываются сложнейшие акты человеческого поведения.

„Если вы спросите меня, говорит Л. Больцман как будет называться настоящее столетие: будет ли оно называться столетием железа или столетием пара и электричества, я без колебания скажу, что оно будет называться столетием материалистического понимания природы, столетием Дарвина".

Наш век является поистине веком Дарвина, и на­чатое Дарвином успешно продолжено Павловым.