Дневник Д. М. Шварц. Запись от 1 апреля 1938 г.

Нам вдруг захотелось идти в кино, внезапно, как всегда.

Собралось пять человек: Эмма, Лида, Тамара, Соня и я. Поехали в «Титан». Но нас постигла неудача: оказывается, «Катерина» идет только со второго апреля. Мы пошли в «Аврору».

Все девочки перешли на другую сторону, я почему-то задержалась. Вдруг я увидела, как Эммочка чуть не лежит на земле у какой-то тумбы, а Соня машет руками и что-то кричит. Я прибежала к ним. Соня кричит: «Ливанов! Ливанов!»

Я подумала, что они бредят, что им мерещится Ливанов.

Вдруг я действительно увидела Ливанова, узнала его со спины. Он стоял у рекламной будки, и когда Эмма прямо ему в лицо заорала «Ливанов», он быстро пошел по Невскому. Я посмотрела ему в лицо и сразу узнала эти правильные «благородные» черты ливановского лица. Эмма от радости сошла с ума. Кричала ему в спину. «Чудный! Прелесть! Любить — и не видеть!» и прочую подобную чепуху. Он только шагал вперед. Потом дернул дверь какого-то закрытого магазина, заглянул в витрину и очутился за нами. Но скоро опять нас обогнал. Тут Эмма не выдержала и крикнула:

— Здравствуйте, Борис Николаевич!

Он ничего не отвечал и, сдерживая улыбку, шагал дальше. Он уже не очень красив: толст и немного обрюзг, но все-таки любоваться есть чем. Долго Ливанов не выдержал такой прогулки и вскочил в троллейбус. Мы за ним не вошли, оставили в покое. У Лиды с Эммой сразу же произошла сцена, Лида Эмму опять обрезала. Когда Ливанов ничего не ответил Эмме на ее приветствие, Лида сказала так громко, что он слышал: «Ободрал».

Эмма чуть не заплакала, но, не найдя носового платка, раздумала. Только после того, как он уехал, она как следует отругала Лиду. Лида ушла домой. Но она все-таки поступила в этом случае хорошо. Она пришла к Эмме и со слезами на глазах попросила у нее прощения. Приехав домой, я очень захотела спать, но спала очень недолго. Ко мне скоро пришла Эммочка. Она все время говорила о Ливанове.