А. Краснова из г. Гусев (Калининградская область) о советских фильмах и состоянии советской кинематографии

Являясь простым читателем журнала «Искусство кино» и обыкновенным зрителем, у меня появилось желание поделиться своими впечатлениями и высказать свои мнения по некоторым вопросам кино. Я не критик и не рецензент, не умею по косточкам разбирать достоинства и недостатки кинокартин, выражаться своеобразным языком кинематографиста. Буду говорить как умею и как понимаю.

Часто на страницах журнала печатаются полемические статьи о кинокомедиях под рубрикой «Споры о кинокомедии». Эти «споры» ведутся давно и статей написано много, а вот кинокомедий не только хороших, но и вообще кинокомедий (без сортировки) выпущено очень мало. Да и те, что созданы за последние полтора-два года в полной мере еще неудовлетворяют зрителя. Скажу про себя. Из всех виденных кинокомедий за этот период (не хочу утруждать, что я их все смотрел) в памяти моей осталась одна «Карнавальная ночь», вспоминая которую, не могу не улыбнуться от души. Почему? [Лист 112]

Я вновь увидел на экране Ивана Ивановича Бывалова из кинокомедии «Волга-Волга». Правда. Иван Иванович за этот период внешне изменился, немного постарел, сменил фамилию на Огурцова, но внутренне он остался тем же типичным бюрократом, глядя на которого задорно смеешься, и возмущаешься, и думаешь о том, а не похож ли ты на этого Огурцова. Это не отвлеченный, не вымышленный тип, а живой, он есть, живет где-то среди нас. Я не могу согласиться с теми товарищами, которые зачастую высказывают, что показом в кино бюрократов и им подобных типа Бывалова-Огурцова, якобы наводится тень на нашу советскую действительность, искажает ее, заслоняются тем самым великие завоевания него народа и де надо не смеяться, а плакать, глядя на такие прискорбные вещи. Такие высокопарные пустые фразы часто можно услышать. Есть еще у нас чинуши-всезнайки, высоко сидящие и превеликого о себе мнения, яростные пропагандисты жизни в розовом свете. Вот они-то и мешают от души смеяться над тем, что художественно и образно должно быть показано в кино и что мы порою не [Лист 113] замечаем в действительной жизни, свыкаясь со всякими отрицательными явлениями. В Огурцове показан один их таких чинуш. Один, а их много и надо смело выводить их на экран, смеяться над ними, как над огородными пугалами в ненужном месте.

Разве от того, что И. Ильинский мастерски создал тип Бывалова-Огурцов, поблекла наша советская действительность?! Да ничего подобного! Наоборот, зрителей это настораживает, заставляет пристраиваться к окружающей обстановке, замечать вокруг себя Огурцовых-Бываловых и воздавать им должное по ссудам. Разве это плохо? Нет. Это полезно для нашего общества. Что имеет большое воспитательное значение. Страшен в кинокомедиях не сам бюрократ или подхалим, или еще какой-нибудь тип, а страшна его победа. Вот если бы бюрократизм Бывалова-Огурцова взял верх, тогда зритель возмутился бы до глубины души, и как бы не была смешной кинокомедия, она в конце превратилась бы в трагедию.

В чем основная причина успехов «Волги-Волги» и «Карнавальной ночи»? Мне кажется, что тут отрицательный тип [Лист 114] выведен не мимоходом, не вскользь, а всеобъемлюще, сферически, если можно так выразиться. Не случайной поэтому часто в обыкновенных разговорах, даже иногда в беседах, докладах образ Бывалова и его косность и бюрократизм берется для яркости как образчик бюрократических проявлений в том или ином учреждении. Что стало своего рода нарицательным именем. А ведь другие кинокомедии таким вниманием не пользуются. Бывает так, что в начале картины мы видим комедийного персонажа в остро задуманной теме, но к середине уже начинаешь убеждаться, что этот «герой» сделан из мягкого материала и если он прохвост, то непременно поймет, сознается и раскается. Так оно и случается. В конце кинокомедии «герой» превращается в ангелочка без крылышков. Все кажется легко и просто. Это горькая трагедия кино — желание показать за короткий отрезок времени целый процесс перевоспитания человека. В иных картинах это удается и неплохо в иных же такая половинчатость, мягкость снижает эффект, делает героя негуманным, фальшивым.

В приведенных мною кинокомедиях главный герой не кажется фальшивым и именно [Лист 115] потому, что он не успел перевоспитаться, не раскаялся, не пустил слезу в защиту своего положения, а остался прежним бюрократом. И это правильно. Не так-то легко излечить эту болезнь. Кинокартина кончилась, а бюрократ, подхалим продолжает жить и борьба с ним будет продолжаться еще долго. Уходя из зрительного зала, зритель весел, радостен и в то же время он несет в себе небольшой заряд энергии, который впоследствии непременно обратится против тех, над кем он смеялся в кино. Вот в чем должна заключаться ценность кинокомедии. Кинодраматургам и режиссерам надо искать эту ценность и стремиться повышать ее.

Некоторые утверждают, что образ бюрократа, подхалима создать легче всего. Тут можно не согласиться. Представьте себе «Карнавальную ночь» где в роли Огурцова не И. Ильинский, а кто-нибудь другой. Мне кажется получилась бы не кинокомедия, а обыкновенный новогодний киноконцерт. Я не собираюсь приписывать успех кинокартины одному И. Ильинскому, заслуги тут всего постановочного коллектива и прежде всего сценаристов и режиссеров, нашедших верное решение задуманной темы. [Лист 116] Играл же Ильинский заглавную роль в «Безумном дне», а картина не имела успеха. Зрители в шутку ее называют (а это надо принимать всерьез). «Безумный день и без умная картина». Бестолковая суетная и противоестественные кривляния не вызывают задорного смеха, а лишь снисходительную улыбку, какую обычно дарят распалившимся детям. Все эти кривляния, ужимки, паясничанья пора отдать в монополию цирковым клоунам, кукольному театру и мультипликации.  <…> Очно, когда у зрителя спрашивают понравилась ли картина, часто отвечают: посмеяться можно, а так — пустая. Слово «пустая» является характерной оценкой у зрителей плохих кинокартин. Кинематографистам надо бояться этого слова. Оно идет от души простого зрителя, не умеющего вдаваться в подробности анализа картины, от того, как в душе прочувствовал зритель события, развивающиеся в кинокартине. Зритель любит остроумную, живую [Лист 117] правдивую, кинокомедию, бичующую людские пороки, а не нежно чешущую пятки. Немного коснусь кинокомедии «Заноза». <…> Зрителей рассмешил тот момент, когда управляющий уступил требованиям своей жены-барыньки свою «персональную» машину, а сам, отдуваясь, догоняет автобус. <…> Но вот над тем, как «Заноза» встретилась с министром и как хлопала его по животу, дружно было заметить чтобы в зале кто-нибудь смеялся. Что этим хотели сказать сценарист и режиссер? Непонятно. Может быть хотели подчеркнуть, что министр — это существо выше человеческого понимания и что разговаривать с ним можно только официально. Стоя на вытяжку, а всякое другое обращение с ним кажется смешным (режиссеру). Ничего смешного нет. Проникнувшийся симпатией к главной героини фильма, этой живой, подвижной девушке-шоферу. Зритель искренне переживает за нее нетактичность. Уже очень [Лист 118] надушенна, неправдоподобно эта сцена. Смешком грубоватый <…> вызвать смех у зрителей, даже выглядит можно сказать вульгарно. Нарочитым кажется и поведение девушки. Манера держать себя среди своих сослуживец у нее куда проще и естественнее. Показалось, что даже артисты в этот момент чувствуют себя связанно. Очевидно в результате необдуманной требовательности режиссера. Нельзя ли было найти другой вариант встречи с министром, более логичный остроумный. Сценаристам и режиссер надо глупого вдумываться в каждый отдельный эпизод. На разработанный вариант, прежде чем пустить в его в ход, надо посмотреть глазами требовательного зрителя. Тогда недостатки вовремя будут замечены и устранены.

<…>

В кинокомедиях надо смелее и острее показывать теневые стороны нашей жизни. Что бы было смешно, но без опошления, карикатурно, не пасквильно. Бичевать всех проходимцев, двачей, бюрократов, подхалимов, аферистов, жуликов. И выводить этих типов надо полнее, а не половинчато и не создавать [Лист 119] из них безобидных существ, которые на фоне нашего здорового общества якобы не представляют из себя устрашающей силы. Надо воспитать в народе чувство непримиримости ко всем людским пороками и уверенность искоренении их. Ведь не социалистическое общество в сущности своей порождает разные антиобщественные элементы. Это пережитки прошлого, из которого многие уже ушло в область предания. Открытому проявлению этих пережитков способствуют обстоятельства среды. Ведь грибы мухоморы и поганки растут там, где для них благоприятная почва. Так все эти элементы появляются там, где для них имеется благоприятная почва.

Для ясности приведу один пример: жена одного ответственного работника областного масштаба, от безделья (она материально хорошо обеспечена, нигде не работает) начала подозревать своего вполне честного и порядочного мужа в измене. Мания измены супружеской верности довела ее до такого состояния: что она начала закатывать ни в чем не повинному мужу скандалы, истерики. Устраивала за ним слежку. [Лист 120]

Смешные стечения обстоятельств окончательно убежденной ее в том, что муж ей изменяет, что все его клятвы пустые слова. Рождается жгучая боязнь потерять мужа, а вместе с ним и все мещанское благополучие. Она ищет выход. Ей подсказывают обратиться к гадалкам и ворожейкам. «Несчастная» жена надеется найти у них спасения. Это почва для гриба поганки. Как говорят, на ловца и зверь. Появляется такая ворожейка, которая обещает до гроба приворожить мужа и, пользуясь, слепой доверчивостью своей клиентки, начисто обворовывает ее.

Так вырос гриб поганка.

Какая концовка? Почтенная чета попадает в фельетон. Рассерженный муж прогоняет жену. «Несчастная» остается одинокой, но не надолго. Она поступает на работу, вливается в коллектив. Есть надежда, что это исправит ее и она поймет свою ошибку и они вновь сойдутся и будут жить настоящей жизнью.

А ворожейка-воровка? Она поймана органом милиции.

Какая тут мораль? Безделье, оторванность от коллектива, порождает мещанские [Лист 121] настроения, способствует проявлению пережитков прошлого и плодит вокруг себя разного рода проходимцев, зараженных теми же пережитками.

Вот тема для создания кинокомедии. Если правильно подойти к ней, найти верное решение, будет острая, злободневная кинокомедия. Главное тут должно быть типичное, а не случайное.

Развивая дальше свою мысль, хочу остановиться на комедии Фонвизина «Недоросль». Почти два века она живет и живет своим Митрофанушкой. Разве его в наше время Митрофанушек?! Еще очень много. Только это не те Митрофанушки. Это современные Митрофанушки. Взять к примеру стилягу. Чем это не разновидность современного Митрофанушки? О них пишут с возмущением и с насмешкой в газетах, помещают карикатуры в журналах, а вот в кино еще не создан такой тип, да так полно, как это показано в «Недоросле». Почему бы комедийно не показать в кино на какой почве вырастет стиляги, откуда они набираются всякой чепухи. Надо полагать, что молодой человек — рабочий никогда таковым не бывает. Это большей [Лист 122] частью праздно шатающаяся молодежь. Показать духовную жизнь стиляги. Надо выставить их глупое попугаечное положение на фоне нашей хорошей молодежи да так, чтобы можно было смеяться до слез. Кстати хочется сказать и о концовке такой кинокомедии. Не следует уподобляться фокуснику: был шарик — нет шарика, был стиляга — нет стиляги. Стиляга перевоспитался, понял, осознал, стал передовиком, общественником. Как бы не так! Смотришь на такую концовку сам стиляга — Митрофанушка и ни о чем не задумывается. Зачем думать! Все идет как в кино, придет такой момент и само собой сучился, что он станет человеком (с большой буквы). Нет, мне кажется, надо завести «героя» в такой смешной тупик, из которого, прежде чем выбраться, надо хорошенько подумать. Жизнь так богата своим разнообразием, что тем для создания хороших кинокомедия можно взять сколько угодно, только следует хорошенько подумать, не размениваться на частичных случаях, не обещая при этом нечто типичное в том, что задумано. [Лист 123]

Взять хотя бы к примеру фельетоны из газеты «Советская Россия» в № 195 от 18/8-57 г. Фельетон М. Михеева «Человек из ресторана» и в № 213 от 8/9-57 г. Фельетон А. Безуглова «С первого взгляда». Над случаями, описанными в этих фельетонах можно задуматься. Они подсказывают темы для кинокомедия. Например, в первом фельетоне: появился в ресторане вокзала какой-то проходимец с заметной внешностью, прилично одетый, искусно владеющий манерами высокопоставленного чина, назвался зам. министром торговли и сразу же перед ним раскрылись мелким бисером и директор ресторана и его заместитель, даже не поинтересовавшись, кто тот человек на самом деле. Что их на это толкнуло? Подхалимство, стремление выслуживаться. В каком глупом положении они оказались, когда выяснилось, что перед ними обыкновенный жулик-аферист. Подхалимство ведет обычно к плохим последствиям, тем более в наше время. Подобные случаи часто встречаются. Невольно тут вспомнишь Гоголевского «Ревизора».

Возможно все то, о чем я здесь говорил высказывалось и раньше. Что же, [Лист 124] пусть это будет подтверждением ранее высказанного.

В заключении хочется пожелать успехов кинематографистам в создании хороших веселых комедий.

Краснов Александр Иванович

Калининградская область, гор. Гусев [Лист 125]